Поход Командора - Страница 67

С возрастом считавшееся тогда горем вызывает улыбку. И то, если удастся вспомнить давно отыгранную трагедию. Большей частью с высоты лет детские годы кажутся безоблачными и светлыми, будто состояли из сплошных праздников и открытий.

Ладно, детские. Моя прошлая война тоже рисуется порою суровой, однако романтичной былью. Хотя какая романтика может быть на войне? Это потом, спустя годы, в спокойные времена о ней порой начинаешь вспоминать как о событии, требующем мужских качеств. На общем фоне серых будней – нечто выделяющееся и уже потому отчасти притягательное. Только никто не желает вернуться в это притягательное нечто.

Нынешний этап своей жизни добром не помяну никогда. Ждать да догонять – хуже нет. Если же не уверен, в ту ли сторону направляешь свой бег…

Да, я чувствовал себя лучше и легче, чем в прошлые дни. Нельзя постоянно жить в напряжении. Я снова смеялся со всеми, доведись – может быть, взглянул бы на хорошенькую барышню. Не с какими-то целями, просто так. Вначале я, признаться, вообще не замечал ничего, что лежало за пределами моей личной драмы.

В душе все равно оставался горький осадок. А одновременно с ним – надежда. Раз Ягуар старательно избегает встречи, непрерывно бежит, сам не ведая куда, значит, моральная победа уже на нашей стороне. Рано или поздно удастся схватить нашкодившую кошку за загривок, а там у нее мгновенно пропадет охота и к независимости, и к самостоятельным поступкам.

Скорей бы! И девочкам лишние мучения, и ребятам нагрузка. О себе промолчу.

Что нам помогало или теоретически могло помочь – радиосвязь. Благодаря ей наши корабли шли фронтом вне видимости друг друга, перекрывая возможно большее пространство поисков. Это ничего не гарантировало, сверни «Сан-Изабелла» на пару градусов в сторону, и за истекшее время она могла оказаться Бог весть где, однако лучше так, чем идти в одиночку и довольствоваться ограниченным обзором из вороньего гнезда.

И еще помогала музыка. Женя то и дело аккомпанировал себе на гитаре и пел еще никому не известные песни. Да и как им быть известными, когда до рождения автора оставались еще века? Но гений не только тот, кто значительно опережает время. Это человек, понятный в любые времена, будь то будущее, настоящее или прошлое.

Наша команда кое-как понимала русский. Здесь собрались те, кто проделал по нескольку походов под флагом с веселым кабаном. Матросы – невольные полиглоты. Английский еще не стал международным языком, даже признанным морским он пока не был, а на палубах хватало представителей стольких национальностей, что поневоле приходилось запоминать чужие слова, если хочешь пообщаться. Да и комсостав у нас в основном был из моего времени. Нареканий или недоверия он не вызывал, напротив. Отсюда вполне понятное уважительное отношение к тому, что исходило от нас. От новых приемов боя и мелких технических новинок до языка.

Если же какие-то слова в песнях оставались непонятными, то они угадывались по смыслу.

Женя пел с накалом, фактически таким же, что у автора, и ему частенько вторил Григорий. Мой бывший замкомвзвода считал: эти песни сложены про него.

Борьбы у нас хватало с первого дня. Выжившие доказали: трусами они не были. Даже если вначале вели себя, скажем так, не очень, то потом смогли многое преодолеть в обстоятельствах и, главное, в себе самих.

Если бы не сила духа, то что бы с нами стало? Или наши кости давно догнивали бы на безымянном острове, или мы бы были чьими-то рабами. Другого просто не дано.

Выжили не самые лучшие и умелые. Судьба тасует жизни, словно колоду карт. Но уцелевшие нашли в себе силы заменить погибших, стать со временем не хуже их. Это основной урок нашей эпопеи.

…В последний год моей службы я какое-то время исполнял обязанности начштаба батальона. Нет, это не было повышением. Просто человек, занимавший должность, был командирован на курсы, затем на некоторое время задержался при штабе, но продолжал числиться у нас. Он числился, а мне больше двух месяцев пришлось выполнять его обязанности без надежды занять место.

Да и не очень хотелось. В роте я чувствовал себя много лучше. Или просто еще недостаточно остепенился для работы с бумагами. Штаб – как офис. Просиживаешь форменные штаны, без конца составляешь всевозможные планы, рапортуешь начальству или гоняешь подчиненных, но живое дело проходит мимо.

Извечный армейский антагонизм строя и тыла. Тогда я все еще считал себя строевым…

На НП было не протолкнуться. Помимо наших во главе с комбатом, тут был поверяющий аж из Министерства обороны, важный полковник с надменным лицом, да артиллеристы. Собственно, проверяли их, мы были декором, неким фоном картины. Главным действующим лицом являлся командир дивизиона Градов и несколько его подчиненных.

Больше всего запомнился молодой солдат-первогодок в наушниках, надетых почему-то поверх каски. Он обеспечивал связь с огневыми, расположенными позади нас.

Или это мы оказались точно между замаскированными реактивными установками и целью?

Что в лоб, что по лбу…

Перед учениями и во время них министерский полковник долго распинал богов войны, а заодно и нас, за все мыслимые и немыслимые вины, и все время долдонил о долге офицера и о примере, который начальник подает своим подчиненным.

Поверяющий продолжал брюзжать даже тогда, когда корректировщик, то и дело поглядывая на комдива, стал давать целеуказания.

Но разве может быть хоть что-нибудь важнее начальственного слова?

Мы с нетерпением ждали начала стрельбы. Когда начинают рваться снаряды, замолкают не только музы, но и холеные паркетные полковники. Не из-за недостатка вдохновения. Просто тяжело говорить в таком шуме.